Добро пожаловать,
Гость
|
|
Уважаемый Алексей Хромов!
Тему вы подняли очень интересную, тем более, что сами об этом случае где-то, когда-то и что-то слышали, а теперь почему-то вспомнили. Жаль только, что вы так мало рассказали об установленном на самолёте оборудовании. А ведь там, в кабине, кроме шкафчака, как у Вас на кухне, у штурмана ещё и столик есть, правда без скатерти и столовых приборов, но зато у вас дома есть бар на 350 литров "Henecy" (извиняйте, если ошибся в написании названия, просто наслышан, что есть такой и очень вкусный), а на самолёте бак такого же наполнения шпагой. Правда наполняли её только зимой, и в полёте экипаж к ней доступа не имеет, но это мелочи. Кстати, судя по вашим словам, вы её не пробовали, или вам её мало доставалось? Впрочем, это тоже к делу не относится. А кроме того, у штурмана есть телевизор (Радиолокационный прицел), только маленький и с вашим кухонным не сравнится. И у оператора тоже был телевизор, ещё меньше. А вот у лётчика телевизора не было. Обделили лётчика. Зато у него был штурвал. Напомню вам и тем, кто не знает. Это совсем не то, что на кораблях - колесо с рожками во все стороны. И даже не руль, как в вашем "Мерсе", а, как бы попроще выразиться, что б все поняли? А, вот, если у коровы верх головы отрезать вместе с рогами и на гвоздик прицепить, то можно получить полное представление. Но у вас дома такого, наверное, нет, а лосиная голова совсем не похожа, так что смотреть на неё не надо. Баранья тоже не подойдёт, там рога в другую сторону закручены. Ещё было бы неплохо объяснить всем, что самолёт Ту-22 это такое творение рук человеческих, ну, типа самолётика бумажного. Тоже тяжелей воздуха и тоже летает почему-то. Но заметьте, даже бумажный самолёт никогда не летит строго по прямой. А у на учениях тем более. Поэтому с прямой палкой Вы, маненько, перегнули. Ну, да Бог Вам судья. Возможно на учениях, ЛТУ да и просто для набора лётных часов вы так и летали (или записывали), а я за свои 44 года лётной выслуги таких маршрутов не имел, даже когда перегонял наши ласточки к последнему месту стоянки, в Энгельс. Ну, да не будем о грустном. Да, ещё один вопросик. ПВОшникам вы шпагу как везли, в банке, грелке или в канистре? Поездом, самолётом? Мне просто любопытно. |
Администратор запретил публиковать записи гостям.
|
|
Что, Миша, и Тебя достали знатоки Ту22?
Для того мы это самое дело и задумали, чтобы дать слово творцам истории нашего "Зверя". Тем людям, кто своими руками его готовил и летал на нем. Теперь все станет на место. Разберемся. Природа человека, видимо такая, что со временем забывается смысл события, его предистория, атмосфера, сопутствующие факторы. И когда уже потихоньку уходят участники тех обстоятельств, выползают "очевидцы". Глядишь, на костях непОнятого прошлого себе заслуг добавится. Помнится, бревно с Лениным к 1989 году носили 86 человек..! Даже те, кто родился после вождя. Если бы СССР не развалился, то сотню набрали бы без труда. Справедливости ради, надо сказать, что Алексей Василич не посторонний нам офицер. Однополчанин. Он знает, что такое авиационный труд, полеты. Сам авиационный техник с немалым стажем. Талант рассказчика несомненный. Будем считать, засвистелся. А мы поправили. Вот только Михаила Федоровича не вернешь. Хотя бы имя спасти! |
Последнее редактирование: 10 года 9 мес. назад от tu22.
Администратор запретил публиковать записи гостям.
|
|
Всем добрый вечер! Продолжаем читать Солнце по курсу.
... Кто-то трубку схватил: – А? Что? Где??? – и нам кричит – Живы они! Михаил на КП позвонил, что они в Марах сели. Мы за блокноты да за регламенты схватились. Мары, Мары, это что, позывной аэродрома или его название? Сидим, гадаем, понять не можем. Оно, конечно, хорошо, что живы, а раз сели, то и самолёт цел, но где это и как они там оказались? Тут кто-то вспомнил, что когда-то ехал в поезде в купе с лётчиком, а тот направлялся в Среднюю Азию, в эти самые Мары для дальнейшей службы. Интересное дело, где мы, а где эти самые Мары? Да это же разные стороны света, да это же.… И тут же родилась версия, единственная и правильная, которая сразу всё объяснила. – Мужики! Да они же курсовую на полосе согласовали, а курс взлёта на восток не изменили. Вот и полетели по маршруту с ошибкой на сто восемьдесят градусов. Тут же разложили на столе карту и проложили наш маршрут с этой ошибкой. Через несколько этапов линия пути уткнулась в извилистую линию границы СССР и пошла дальше по южным зарубежным странам. И летали они там часа три, не меньше. Надо же, и не сбили, и не перехватили, и на свою территорию спокойно впустили и выпустили. Да, и наши хороши. И за границу выпустили и оттуда не встретили. Вот это мы дали, вот это ПВО проверили! По полной программе. И у нас, и у них. Ой, что теперь будет! Готовьтесь, мужики, от проверок и комиссий отбоя не будет. Так оно и вышло. Уже с утра понаехало столько народу, да с такими звёздами! И копали, и выпытывали, и выспрашивали, и высматривали, магнитофоны слушали и снимки смотрели, бортжурналы и планы полёта сравнивали, по нашим картам чуть не с лупой ползали. И занятия, и тренажи, и зачёты. И махание мечом, и ныряние в чан с… этим самым, как там, у Леонова в «Джентльменах удачи», помните? В общем, драли нас, как коз сидоровых, и за шкирку мотали, как котят слепых, благо не утопили. Но всё пережили и, даже, без особых потерь. «Слонов» конечно пораздавали, но об этом потом. А теперь поведаю вам всё это словами Михаила, как он нам, стоя у доски перед картой со своим полётом, уже без всяких комиссий, рассказывал. …На самолёт прибежал, когда экипаж уже свои места занял. Взлёт разведчиков не видел, команду по земле до меня передали, а штурман её тоже мимо ушей пропустил. Двигатели запустил, управление проверил и в своё время за впереди идущим самолётом вырулил. На полосе по оси встал, смотрю, курсозадатчик стоит на нуле, (мы же после первого полёта с эти курсом садились), курсовую согласовали, карту прочитали и на взлёт. Схему отхода с обоими курсами я знал хорошо и хорошо помнил, что на указаниях командир принял решение взлетать «на запад». Поэтому то, что штурман стал подсказывать мне схему отхода «на запад» у меня сомнений не вызвало, а то, что взлетали мы «на восток» у меня как-то в голове не отложилось. Всю схему выполнил чётко, на привод вышли в расчётное время и взяли курс на первый поворотный. Установил режим полёта, проверил показания приборов и работу топливной автоматики. И тут обратил внимание, что ведомый ко мне до сих пор не пристроился, да и я сам впереди взлетевшие экипажи не наблюдаю. Тут на первый поворотный вышло, берём новый курс. Даю команду: – Проверить правильность взятого направления. – Сам головой кручу, ведомого ищу. Штурман докладывает: – На карте ортодромический курс такой-то, магнитный такой-то. На приборе ортодромический такой-то, магнитный… – тут у него заминка вышла. Я подумал, наверно, освещение плохо отрегулировал, показания плохо видит, сейчас поправит и продолжит. И точно, продолжает – такой-то. Курс на поворотный Нефтяные Камни взят правильно. Там, командир, чуть правее должен Баку светиться. Я вперёд посмотрел, точно, на фоне тёмного пятна моря светятся полумесяцем с загибом вправо Нефтяные камни, а чуть справа город огнями сияет. Я ещё удивился, столица республики, а по размерам не больше среднего российского города. Пока размышлял об этом, на свой магнитный компас посмотреть забыл. Да и обстановка у меня никаких сомнений не вызвала. Вон море впереди, поворотный пункт маршрута строго по курсу, все более-менее крупные населённые пункты справа и слева хорошо видны, с картой совпадают. Я расслабился и полностью передоверил это дело штурману. А он уверенно вёл меня по маршруту. Вышли в море, отработали по заданию постановку помех, развернулись на очередной поворотный Махачкала. – Командир, Махачкалу по курсу наблюдаете? – Наблюдаю. – На побережье светился город и по размерам больше, чем Баку. Далее следовала Элиста, потом ещё и ещё. После взятия каждого нового курса шел бодрый доклад о проверке правильности взятого направления. А я следил только за ортодромическим курсом и ярко светящимися по курсу контрольными ориентирами. Если бы штурман не смалодушничал на отходе и назвал истинный магнитный курс, если бы я проверил его показания на своём приборе, то ничего этого не случилось. Но если бы, да кабы… Если взять за точку вращения аэродром Моздок и повернуть вокруг неё карту на пол-оборота и наложить на неё наш маршрут, то окажется, что все крупные ориентиры и поворотные пункты маршрута совпадают. Просто они имеют другое название. Вместо Каспийского моря – Чёрное, вместо Баку и Нефтяных Камней Ейск и полуостров, левее него и имеющего такую же конфигурацию и светящийся какими-то огнями. На своём месте оказалась «Махачкала», он же город Батуми на побережье Чёрного моря и так далее. И только Кавказский Хребет не изменил своего названия. Как был у нас через час полёта слева по борту, так и остался, только летели мы по разные стороны от него. Но и это ещё не всё. Полёт в сторону Ейска совпал с трассой гражданской авиации. Офицеры ПВО, увидев на экране локатора засветку от самолёта, идущего строго по трассе, но в неурочное время и на неурочной высоте, отвечающий на кодовый запрос «Я – свой», но не отвечающий на все вызовы по связи, стали ругаться с диспетчерами, почему они не предупредили их об изменении в графике полётов. А те ни слухом, ни духом об этом борте. Пока выясняли что к чему, Михаил вышел на «Нефтяные Камни», развернулся влево и полетел над Чёрным морем уже по… международной трассе, уже в сторону границы, всё так же в неурочное время, на неурочной высоте и всё так же без связи. Тут уж тревогу забили, подняли дежурные силы на перехват уходящего за кордон самолёта и команду дали: «Сбить нарушителя». И перехватили бы и сбили, но совпадения ещё не закончились. Ведущий дежурной пары был уже готов открыть огонь, но в это время Мишин оператор Слава, согласно поставленной задачи, с разрешения командира корабля, приступил к постановке помех… Перехватчики раз за разом заходили на цель, а она, прикрывшись помехами, всё уходила и уходила. Приграничное пространство не безгранично и, после очередной безуспешной атаки, цель оказалась, как у нас говорят, «за ленточкой». И прекратила ставить помехи. Всё строго по плану. Всё это мы узнали из результатов расследования. Почему не перехватили наши южные соседи? Не знаю. Это надо было узнавать по дипломатическим каналам, а наши следователи, даже имея большие генеральские звёзды, выхода ни них не имели. …Чем дольше мы летели, тем менее увереннее становились доклады штурмана. Он чётко называл очередные поворотные и они светились точно по курсу на расчетных дальностях, но с трудом называл города, мимо которых мы пролетали, как будто совсем не сверялся с картой. Очередное совпадение было метеорологическое. Николай вызвал меня по связи и попросил дать угол сноса и путевую скорость (скорость самолёта с учётом скорости и направления ветра). Данные я передал и, хоть летели мы со встречными курсами вдоль Кавказского хребта и между нами было километров триста, они совпали. Просто ветер за хребтом дул с той же силой, но в противоположном направлении. Я еще хотел запросить у него азимуты и дальности по РСБН****, но грозный окрик «Не..» остановил меня. А ведь тогда ещё была возможность вернуться мне на своё место. И полетели мы с одинаковым курсом по одному маршруту, но в разные стороны. Последний внятный доклад от штурмана я получил в середине маршрута, развернувшись на новый курс: – Командир, впереди по курсу Курск. – И далее читка сверки правильности взятого направления. И всё. Дальше он замолчал. Надолго замолчал. А впереди действительно светился большой город. Очень большой. И, чем ближе мы подлетали, тем больше я поражался его размерам, освещённости и мигающим огням окружающих его аэродромов. Я насчитал пять штук. Даже если два или три из них военные, всё равно многовато для областного города. И ещё горы. Не холмы и возвышенности, а именно горы. А какие в Курске горы? Там равнина. Попросил оператора запросить наше место у «Кометы». (Есть такая система определения места самолёта по дальней связи. Посылается определённая радиограмма, несколько станций пеленгуют передатчик и прокладывают пеленги. Точка их пересечения даст место нахождения передатчика. Остаётся только измерить широту и долготу и сообщить их экипажу. Точность определения тогда составляла тридцать-сорок километров. Для Северных широт и океанских просторов, где вообще нет никаких ориентиров, этого, наверно, достаточно, для средней полосы России маловато. Но Михаил и этому был бы рад.) Но «Комета» молчала. Вернее не молчала, а не давала ответа на запрос, при этом подтверждала факт получения радиограммы. Слава раз за разом посылал радиограммы, получал подтверждение и не получал ответа. В очередной радиограмме он передал кодовый сигнал «Я – свой», в следующей и кодовый запрос и ответ «Я – свой», но всё было напрасно. Координат мы не получили. Какой-то шибко бдительный начальник, увидев, что запрос приходит не из Арктики или океана, а из южной приграничной страны, решил, что это происки супостатов и запретил давать координаты. И мы лишились последней возможности определить своё место. Штурман молчал, «Комета» молчала, курсовым приборам веры не было, ведь один показывал, что мы летим на запад, а другой – на восток. Не было веры и наземным ориентирам, ибо под нами были горы. А где у нас горы? В Карелии, но это слишком далеко, да в Карпатах. А, вот, здесь мы вполне могли оказаться, уклонившись от маршрута влево. В том районе есть у нас аэродром Стрый. Стал его вызывать по всем каналам связи, но он молчал. Молчали все: штурман, экипажи нашего полка, все возможные близь лежащие аэродромы, Центр Управления Полётов и «Комета». И тут произошло ужасное событие, увидев которое, я не поверил своим глазам, а волосы встали дыбом. |
Администратор запретил публиковать записи гостям.
Спасибо сказали: tu22
|
|
Достали, особенно те, кто сами на Ту-22 не летали.
|
Последнее редактирование: 10 года 9 мес. назад от admingerman.
Администратор запретил публиковать записи гостям.
|
|
Всем добрый вечер! Сегодня читаем окончание рассказа
Солнце по курсу. Но событие это сразу всё просветило и прояснило: прямо по курсу самолёта из-за горизонта поднималось Солнце! Догнать я его не мог никоим образом, значит, я лечу ему навстречу, значит, я лечу на восток и лечу уже часа три, не меньше! Когда, как и почему так случилось, разберёмся потом, на земле. Сейчас главное найти эту землю, нашу землю. И я с максимальным креном развернул самолёт влево, на север. Где-то там и только там лежит моя Родина. Далеко ли, близко, неизвестно, но мы обязаны были дотянуть до неё. Другого пути нет. А топлива оставалось всё меньше. И чем меньше его оставалось, тем быстрее оно убывало. Включив первый канал, надеясь лишь на чудо, я послал свой глас вопиющего в пустом эфире: – …Кто меня слышит, кто меня слышит? И чудо совершилось. Меня услышали и ответили на чистом русском языке: –…Слышу вас хорошо. Что случилось? – Отказала курсовая система. Где лечу – не знаю. Держу курс на север. Топлива мало. Помогите выйти к вам или ближайший аэродром. – …Выходите на меня, ближе никого нет, посадку с хода обеспечу. Мы с оператором с быстротой молнии листали все имеющиеся у нас на борту справочники и блокноты, но аэродрома с его позывным не нашли. – Я не знаю, кто вы. Дайте частоту дальнего привода. Несколько томительных секунд собеседник хранил молчание, потом выдал: – Я – Мары, частота дальнего… Я не помню, какими словами смог уговорить штурмана настроить радиокомпас на нужную частоту, но АРК заработал. А дальше всё было просто. Поставил стрелку на ноль и перешёл на снижение. С земли подсказывали дальность, а скоро я и сам увидел аэродром. Полоса узкая, короткая, но хватить должно. На стоянке стоят самолёты. По размеру небольшие, но зачехлены наглухо, как мусульманки в паранджу: ни глаз, ни ног не видать, и что под ней тоже. Короче, принадлежность самолётов определить не смог. Прошёл над полосой, установил курсозадатчик и выполнил визуальный заход на посадку по коробочке. Топлива на второй круг уже нет, разве что высоту набрать, да прыгнуть. Расчёт сделал минимальный, приземлился сразу за «зеброй»*****. Полосу освободил, по рулёжке рулю, а сам всё гадаю, свои или нет? На зачехлённых самолётах опознавательных знаков не видно, машин нет, чтоб по номерам определиться, ни надписей, ни указателей, ни лозунгов. И вдруг вижу, у одного из самолётов часовой стоит. На меня во все глаза смотрит, аж рот раскрыл. Форма одежды непонятная, но внешний вид… На плече висит автомат АКМ, дулом вниз, на груди пуговицы до пупа расстегнуты, ремень на поясе ниже…, до самых бёдер спущен. Наши! Дома я, у себя, в России. И так хорошо стало: экипаж жив, самолёт цел, полоса исправна. А лётчику для счастья большего-то не надо. На стоянке из самолёта вышли, тут к нам машина подъехала. Из неё офицер вышел, и солдатик с автоматом выскочил, в стороне встал, ствол на нас направил. Офицер подошёл, представился, я тоже. Осмотрели друг друга, убедились, что все свои. Солдатика оставили самолёт охранять, а сами с капитаном – а это он на КДП дежурил, нас услышал и посадил – к нему на КДП поехали, домой звонить. А потом началось. Прилетел самолёт с комиссией. Местный гарнизон за всю свою бытность столько генеральских звёзд не видел, сколько из него по трапу спустилось. А ещё свита из полковников и прочих. Нас по разным углам растащили, чтоб и видно не было, бумагу дали: – Пишите объяснительные, как всё было. Потом возле каждого человек по пять-семь уселись, каждый вопросы задаёт, все ответы записывают. И на бумаге схемы рисовали, и в своей документации каждую закорючку объясняли, и в кабине самолёта всё, что можно показывали. Наконец, старший генерал все бумаги собрал, бегло просмотрел и дал команду к нам домой лететь. Ну, думаю, хоть передохну, пока летим, сосну в уголке. Да, не тут-то было. Нас опять по разным углам салона растащили, опять вопросы и ответы, объяснительные и схемы, и что на карте, и что на плане. И всё под запись, чуть не подпись под каждым словом. Тут к тем, что со мной беседовали, подходят ещё три офицера. Двое, не говоря ни слова, хватают за руки и за спину выкручивают, а третий по комбезу шарит, карманы выворачивает. – В чём дело, – говорю, – я что, преступник, или сопротивление оказываю? Что за обращение с офицером? А они мне: – Пистолет где? А это Славик им рассказал, как перед вылетом мы, как положено, получили личное оружие, пистолеты ПМ, зарядили и в карманы комбинезона положили. У тех глаза на лоб повылазили. Как, на борту самолёта с кучей генералов, двумя кучами полковников и прочими бугорками, находятся трое до зубов вооружённых, этих самых, ну, нас, короче, провинившийся экипаж? – А вдруг вы, – говорят, – захотите самолёт захватить и за границу улететь (а то мы там ночью только не были), или застрелитесь, а нам потом отвечай? Нет, уж, сдайте оружие! Оружие мы сдали и как-то сразу все успокоились, заулыбались, и трогать нас перестали… Чем история закончилась? Не знаю, как в верхах и других частях, а у нас довольно-таки хорошо. Все разборы и занятия мы внимательно прослушали, случай досконально изучили, тренажи на тренажёре и в кабине самолёта провели, зачёты успешно сдали. За границу больше без команды не летали. С лётной работы никого не сняли. Только Михаила от должности замполита освободили, чему он, честно говоря, только рад был троекратно: летать разрешили, майора не лишили, от замполитского ярма избавили. Он ещё летал несколько лет, потом ушёл на пенсию, уехал к себе на родину. А через несколько лет узнали мы, что умер. Пришёл с работы домой на обед, прилёг отдохнуть и умер. Сердце остановилось. Не прошёл для него даром этот полёт, не прошёл. Штурману корабля, Стасу, объявили взыскание по служебной и партийной линии и перевели его в другой полк на другой тип самолёта, где в экипаже два штурмана летает. У него, кстати, в личном деле характеристику нашли, где прямо было указано, что нельзя ему летать на самолётах с одним штурманом. Как этого кадровики не заметили при таком строгом отборе на наш тип, не знаю. Дальнейшая судьба его мне не известна. Остальное всё мелочи. Доходило даже до курьёза. Например, заместителю командира полка, назначенному в Моздоке руководить полётами в помощь командиру дивизии, объявили выговор «За отстранение командира дивизии от руководства полётами». Он даже не расстроился: «Такой формулировки во всей Армии не сыщите». Славик, оператор, ничего не получил. Летал, кажется, до расформирования полка после развала страны. Живёт, по моим данным, всё там же, в Барановичах. Николай, ведомый, тоже ничего не получил. Сначала, ему в вину ставили, что не доложил о замеченном самолёте, идущем с другим курсом. Но потом поняли, что если это дальше раскручивать, то встанет вопрос о том, а куда смотрела группа руководства во главе с генералом? Ограничились наказанием заместителя командира полка. Николай, кстати, мой однокашник по лётному училищу, прослужил, до расформирования полка, уволился. Живёт в средней полосе России на берегу большой реки. Как и был ли наказан командир полка – не знаю. Да мне и знать не положено. Он ещё долго руководил полком, потом получил, вроде бы повышение и был переведён в какой-то руководящий штаб. Я к тому времени уже служил в другом гарнизоне в другой должности и точнее сказать не могу. Знаю только, что после увольнения прожил он несколько лет и умер. Наверное, тоже всё даром не прошло. Я, невольный участник тех событий, неспешно и обстоятельно, набирая лётный опыт и мастерство, успешно закончил сначала Академию имени Ю.А.Гагарина в Монино, а спустя четыре года военную службу в гарнизоне Мачулищи, в должности командира эскадрильи, подполковником. В настоящее время живу и здравствую в городе Москве. В свободное от отдыха время пишу то стихи, то мемуаринки, но всегда правду. Да, чуть не забыл, проводя объективный контроль своего полёта в ту злополучную ночь, грозной фразы «…меньше надо…» я на плёнке своего бортового магнитофона не нашёл. То ли в этом месте плёнка сама размагнитилась, – вот вам опять совпадение, – то ли какие-то помехи, опять же по какому-то случайному совпадению её забили, не знаю, врать не буду и придумывать тоже, но её нет. У других не знаю, не слушал, а у меня нет. Вот такая была история с вот такими совпадениями. Вы смогли бы такое придумать? Вот то-то. И я не придумал. Это было. Москва, январь 2014 года |
Администратор запретил публиковать записи гостям.
Спасибо сказали: admingerman, tu22
|
|
Спасибо Михаилу Васильевичу, что сохранил все детали этого нештатного полета и рассказал о судьбах членов экипажа...
|
Администратор запретил публиковать записи гостям.
|