Леонид Ефимович Столяров

 

 

Мне посчастливилось познакомиться с этим удивительным человеком более 45 лет назад, ещё курсантом военного училища, а затем и послужить под его командованием в 203 тбап, г. Барановичи.

Мы служили Родине.  По нашей жизни пронеслись лихие времена перестроек, государственных измен, развала и разрухи небывалого масштаба. Волею судеб мы оказались в самой гуще этих событий. Каждый на своём месте.

Прошли десятилетия. Однажды мы встретились. Это были незабываемые минуты! Воспоминаниям не было конца!

Отдельные моменты жизни, оставившие наиболее яркий след в сердце и памяти Леонида Ефимовича, мне удалось запомнить и записать.

Краснянский А.

 

Воспоминания о жизни

 

Мама. Мария Степановна 

 

Да, у меня была очень тяжёлая жизнь. Короткое время мы жили в землянке.

 

Помню, я маме построил дом в Москве специально с печкой, какая была у нас в доме. Каждый вечер, когда я к ней приходил, наливал ей стопочку кагорчику, себе наливал рюмочку, мы с ней разговаривали. Пели … что стоишь качаясь, горькая рябина?..

 

Потом она, дней за 15 до смерти, в 2003 году, и когда ещё ничего не предвещало, говорит:

- Лёнь, а я такая счастливая сейчас! Вот эти два с половиной года, которые с тобой живу, самые счастливые годы в моей жизни!

 

А начиналось всё в 45-46-47 годы, г. Карачев, Брянской обл. Это было время, когда я собирал всё под ногами, мы знали съедобные травы. Мама всегда с оптимизмом смотрела в будущее!

 

Мы ходили 40 км в день за ягодами. 40 км! 20 км туда и 20 км назад. И главным ведущим был я, потому что очень хорошо ориентировался. Мне было 7-8 лет. Мы в 2 часа ночи выходили, в 8.30 утра приходили на наши полянки в брянском лесу. Всё через лес шли. Но нам надо было выйти на наши поляны, где росла черника, брусника. Потом набирали ведро каждый. Полотенце и за спину. Потом 20 км назад.

 

В 12 ночи приходили домой. В 5 утра уже мама на рынке, продаёт. Черника - 2 стакана за 1 рубль, брусника - 3 стакана

 

Помню, собирали огород. Две грядки только. Потому, что всё осколками кирпичей было засыпано.  Мину противотанковую отбросили на кирпичи. Мы не знали, что это мина. И т.д.

 

Сестра Люся родилась в 1948г.

 

Я качаю её в сентябре 48г. Мне 3 года. Мама картошку убирает. Люся заснула, ей 7 месяцев было, и я заснул на земле. 

 

Мы уже построили домик, но не было отопления. Одну зиму мы спали под какими-то одеялами, а потом печку построили.

 

И я простыл до такой степени, что у меня чирьи обхватили всего. Лицо, тело – всё полностью! Я не мог ни сидеть, ни есть, ничего. Мама понесла меня в больницу.

 

В больнице посмотрели и сказали:

- Не жилец.

 

Она отнимает Люсю от груди. И кормит меня грудью четыре месяца.

 

Я всю жизнь учился ради неё, не ради себя.  Я с медалью школу закончил. Ради неё. Я всегда переживал и радовался, когда она одевала своё единственное крепдешиновое платье, которое она носила лет 30, и шла в школу ради одной фразы учительницы:

- А, Лёня! О Лёне и говорить нечего.

 

Вот она приходила и слышала это.

В принципе, я всю жизнь переживал о том, что ей мало дал. Ну, что деньги? Раньше там рублей в месяц 30 перешлёшь. Но я считал, она родила меня, и я должен ей помогать в этой жизни. А я летаю где-то.

 

Вот такое чувство у меня и сейчас. Вот она тут, рядом, на кладбище Ракитки.  Я её каждый день вспоминаю. Потому, что она оптимистка была и говорила:

- Ничего нет страшнее войны. Сейчас у нас войны нет. Мы сейчас пойдём, ягоды наберём, огурцов продадим и ничего страшного.

 

Это было после того, как я залез в стог сена, который для коровы был приготовлен. Выбрал нишу внутри. Сел. Так очень хорошо. Беру сено, развожу костёрчик внутри сена… Мама в платье выбегает. Она меня из этого сена еле вытащила.

Разутая …

Она обняла меня и начала искать галоши, которые у меня были на валенках. А галоши тогда были редкостью!

 

Начала в снегу ковыряться разутая, в халатике. Я вспоминаю её как факел!

 

Ни слова, ни упрёка!

 

Корову кормить нечем. Что делать?

 

Она зимой, в 10 часов вечера, уходила за город, шла на спиртзавод. После брожения материалов на спирт остаётся барда, отбродивший жмых. Она брала на плечо коромысло, два ведра и назад. В 5-6 утра она приходила. А зима! Холод!

 

Два года назад я на машине доехал до того спиртзавода и назад. 16 км! Через ночь. Какая сила!

 

Как это тяжело переносить, если у женщины нет такой крепости, как у моей матери. Крепость такая,  душевная.

 

Она мне вот такую науку дала. Поэтому я так спокойно отношусь к жизни. 

 

А мама всю жизнь шила бурки. Одеяла мы с ней стегали. Я внизу, она сверху. Разные какие-то жакеты шила. Она трудилась. Я не знаю, как можно так трудиться.  На рынок всё.

 

Бурки. Нельзя же продавать. Я в развалины с мешком бурок. Мне лет пять. А она бурку одну за пазуху и ходит по толкучке. Бурка чуть-чуть видна. К ней обращаются, и она приходит в развалины с покупателем. 5 рублей пара. Из старых шинелей.

 

В Москву ездили и красок каких-то случайно привозили. Старые шинели красили, чинили.

 

А тут люди начинают жаловаться на жизнь в нынешних условиях, да даже в любых! А я помню, она только два года, а у неё образование было полтора класса ЦПШ, заведовала ларьком перед войной. И она их запомнила и говорила, что такие благополучные эти два года были!

 

Я расскажу вам, господа,

как было плохо мне тогда,

Как небо плакало и я.

Грустили близкие, друзья.

 

Как мне она сказала,

что вместе мы совсем уж мало,

Что годы лучшие её

со мною рядом, в этом доме.

 

Ах, как неправ я , господа,

что в дом под вечер, иногда,

А не с утра под чарку с кофе …

Рябина б горькая тогда качалась бы уже с утра!

 

Чтоб к вечеру, как и всегда,

смогла бы к дубу перебраться,

А мы бы ей помочь могли б?

Могли б, конечно, постараться.

 

Почти уж два десятка лет

Как ты ушла.

Но каждый день со мной ты рядом.

Брусники маленький букет

Рвал у воронки от снаряда,

Когда мы были в том лесу,

Уже с утра в восьмом часу,

Пройдя вёрст двадцать от ограды.

 

Ты привязала, не таясь,

меня к родной земле большой и малой.

Спасибо, мам! Всегда крепясь,

нужды вокруг не замечала.

 

Для нас всё очень хорошо.

Всё хорошо и для страны.

Плохое было и ушло.

Но лишь бы не было войны!

 

Но лишь бы не было войны

Для нас, сынок, и для страны.

Ты нас, мамуль, не разделяла!

 

Я не собираюсь ничего приукрашивать. Ни перед кем. Как было, так было. Я просто живу. 

 

Жить надо здесь и сейчас. 

Совершенно неожиданно, а потому особенно ярко эта моя мысль прозвучала на 102-й годовщине генерал-полковника Решетникова, когда я был у него дома. 

 

Он живёт на даче в Монино. День рождения 23 декабря 2021 года, зима. Уже выпал снег, вокруг дома растут ели. Мы подошли к окну, он задумался и говорит:

- Слышишь, как прекрасна эта жизнь!

 

Человеку 102 года! Ни слова о болезнях, трудностях, одиночестве … Он радуется жизни! Удивительный человек! 

Горжусь, что служил вместе с ним! Уважаю и преклоняюсь перед этой  Личностью. Никого не могу поставить рядом с ним!

 

 Отец. Ефим Григорьевич

 

Отец воевал 7 лет. Закончил войну и был секретарь райкома. А потом ушёл на другую работу. В армии он сначала был политруком роты Катюш, потом, где-то хорошо отозвался о красноречии Троцкого. Его с политруков сразу в солдаты и он отвоевал всю войну на Катюшах. Он ещё и в финскую воевал.

 

Отец умер в 86 лет, в 1988 г. Он был вообще жёсткий и малолюдимый. Весь в себе. Беларус, из Могилёвской области.

 

Я буду лётчиком. Тамбов

 

Закончил среднюю школу в 1962г в Карачеве с серебряной медалью. Я еще с 5 лет говорил, что буду лётчиком. Перед самым окончанием школы к нам пришёл из военкомата капитан для агитации поступать в военные училища. Я спрашивал про лётные училища. Нет ничего.

 

На следующий день еду к нему, в военкомат. Спрашиваю снова про лётное училище.

- Куда ты хочешь в лётное?

- Не знаю. Какое ближе всего?

- Тамбовское.

-Значит, в Тамбовское.

 

Начинаю собирать документы и проходить медицинскую комиссию. Как всегда в жизни, если мечта высокая, не всё просто получается. Запомнились два обстоятельства, заставившие меня поволноваться.

Для поступления в училище надо было иметь 17 лет от рождения. Для 1962 года поступления должен быть год рождения 1945!

Как сейчас помню, попросил своего классного  руководителя записать мне в документы, что я сорок пятого года рождения. Тогда я бы мог по ним подтвердить свой год. Эта надежда не оправдалась. Оба эти документа задержали в ОблОНО из-за оформления медали.

 

У меня на руках было свидетельство о моём рождении в 1946 году. А на самом деле я родился в 1945 году. Мама ошиблась. Она не проверила  Свидетельство, а как получила его, то сразу убрала в дальний угол.

 

Когда пришло время, я его взял в руки и увидел ошибку. Там же цифру 6 надо срезать и в скобках слово шестого. В смысле, тысяча девятьсот сорок ШЕСТОГО. Стёркой содрал. Написал ручкой пятого, цифру переправил. Вижу как всё это осталось видно. Бросил в воду. А растворилось только то, что я написал после резинки. Это катастрофа!

 

Прихожу туда, где делают копии. Женщина глянула и ахнула:

- Ты что же тут наделал, сынок?

 

Я ей честно признался. Вот в училище надо ехать, а там только с 17 лет принимают:

- Сделайте мне копию.

Она посмотрела на меня:

- Я тебе пять сделаю. А ты сразу выйди и порви своё Свидетельство о рождении.

 

Я так и сделал. И всю жизнь прожил на этих копиях .

 

Другое обстоятельство.

 

Прохожу в Брянске медицинскую комиссию для поступления в училище. У меня правый глаз 0,9.  На этом всё закончилось, не начавшись. Записали в мою карту и вернули назад. Свободен.

 

Я приехал на вокзал. Поезд в Карачев не скоро. И такая меня взяла тоска. Как же так!

 

Сел на трамвай. Приехал опять в госпиталь. Через несколько минут конец рабочего дня. Посмотрел эту картинку Ш Б МНК и т.д. так, что до сих пор её помню. Разрезы вверх и вниз.

 

За минуту всю запомнил. А у меня память хорошая. И пошёл к этой глазнице:

- Я переволновался.

- Ну как же. Там у тебя уже и терапевт на этой странице написан, и хирург. Да и всё равно у тебя правый глаз неправильный.

- Нет, я всё вижу, переволновался.

 

Ну, посадила. Я ей всё рассказал. Н К и Б …

 

Терапевт и хирург уже одевались у себя. Конец рабочего дня.

 

Не помню сейчас, что им говорил, как просил. В итоге, и она, и эти два врача переписали там свои заключение в карте. С ней я поехал в Тамбов.

 

Вот как бывает в жизни! Через полчаса было бы уже поздно! Да и поезд в Карачев вполне мог отправляться в тот день пораньше. Так бы  и уехал. А ведь меня на вокзале подстегнули секунды. 

 

15 человек нас приехало из Брянска в Тамбов.

Поступил один я. 14 человек уехало. Это был 1962 год. В те годы была устоявшаяся схема поступления. Московские приезжали, чтобы поступить и потом списаться по нелётной. Тогда тебе засчитают срок службы, и ты без экзаменов идёшь в любой университет.

Нас приехало 3500 чел поступать. Набирали 170. Это больше 20 чел на место. А сдавали экзамены уже 4 чел на место. Остальные все не подходили по здоровью. 

 

После прохождения медицинской комиссии, когда посмотрели мои документы, что человек с медалью приехал поступать в лётчики, сказали:

- Проблем с поступлением быть не должно.

 

Помню всё.

Воровство было. Я работал после 8 и 9 класса целых два лета и каждый день  разгружал вагоны. И после 9 класса я купил себе костюм и пару туфель. В них и приехал поступать в училище. После первой же ночи ни рубашки, ни туфель, ни костюма в этом бараке не оказалось.

 

Вместо костюма взял у кого-то брюки, у кого рубашка нашлась, у кого кеды. 

 

А быть истребителем или там, дальником – понятия не имел. Дикари были. Хорошо, что в дальники!

 

Мигалово. Правый лётчик

 

Ни от одного предложения по службе я не отказывался.

Сразу попал в Калинин , Мигалово. 45 полк. В/ч 10214. ПКК.

Потом поехал на курсы КК в Рязань. Видимо, должен был далее ещё куда-то попасть. А на меня, оказывается, написал заявку зам ком 45 полка, п/п-к Карпов, чтобы вернули назад Столярова, КК Ту16: " Он хороший лётчик."  И в 1968г я прибыл назад, в Мигалово.

 

В 1970 г я получил второй класс самый первый среди молодых командиров кораблей. В это время из Мигалово уезжает поступать в Академию командир отряда, Соловьёв Анатолий Иванович. Будущий заместитель Командующего ДА по боевой подготовке.

 В июне 1970г вызывает командир полка:

- На Ту22 поедешь?

- Поеду.

- Иди в отпуск.

 

А в конце июля я должен был уехать. Собрал чемоданы для убытия в Рязань на курсы переучивания КК Ту22.

 

За два дня до убытия туда меня снова вызывает командир 45 полка, п-к Мощин. Крутой человек. Забыть его трудно:

- Предлагаю тебе должность командира отряда.

- А как курсы КК Ту22?

- Это мои проблемы.

- Согласен.

 

Проходит ещё неделя.

На очередных полётах на Ту16 летает командир АЭ Кузнецов. На дальности  14 км он даёт команду:

- Закрылки 35.

Не выпускаются.

Он даёт команду правому:

- Включи аварийный сброс ( а бывает так, что закрылки выпускаются только на 25 град, когда висит ракета или закрыт замок).

- Включаю.

Закрылки должны были бы автоматически пойти на 35. В стандартной ситуации. А Кузнецов забыл, что летел с ракетой. И ракета полетела на школьный двор.

Хорошо, что никого не было. Ракета пролетела крышу, никого не зацепила и упала за школьным двором.

Зато закрылки выпустил на 35 град!

 

Кузнецова снимают с должности и ставят на должность, которую освободил тов. Соловьёв и которую   уже  предложили тов. Столярову, командира отряда.

 

Снова вызывает меня командир полка, Мощин:

- Я виноват. Ты единственный у меня со вторым классом. Из корпуса требуют срочно правого лётчика на самолёт 3М, в Энгельс.

 

А я терпеть не мог самолёт 3М. Я тут уже побыл вроде, как командир отряда в мозгах. А тут на правого лётчика! А, что делать?! Вот так! Говорит:

- Готовься.

Иду и готовлюсь на правого лётчика.

 

А у меня в Мигалово командиром отряда был Чернов Анатолий Тимофеевич. Будущий командир 402 тбап в Орше. Он прибыл после академии на эту должность. А поступал с должности ПКК самолёта 3М. Тогда такое было возможно. И у Мощина это отложилось в мозгу.

 

Вызывает командир полка:

- Я виноват перед тобой. Вот с правых лётчиков берут в академию Гагарина. Пиши рапорт.

Я написал. Он подписал и отослал.

 

Оказывается, к тому времени никого из правых лётчиков в академию уже не принимали. Только с командиров отряда.

 

Наступает понедельник. Построение. НШ АП:

- Ст. л-т Столяров, выйти со строя.

Я вышел. Со строя. А я уже чемоданы собрал.

- Приказом командира корпуса ст. л-т Столяров назначается командиром отряда.

 

Так за один месяц после отпуска завершилась чехарда с моим назначением. Я становлюсь, наконец-то командиром отряда. В декабре мне присваивают капитана и первый класс, потому, что на него налетал. Еду и поступаю в ВВА им. Гагарина.

 

ВВА. Орша, Бобруйск, Барановичи, Тарту

 

В 1974г я закончил академию с Золотой медалью. Мне дают выбор. И я еду командиром АЭ в Оршу. С 1974 по 1976г. Без медали улетел бы на Дальний Восток!

Потом еду зам ком АП в Бобруйск до 1978г.

 

Как-то оставался я за ком АП. Майор. Там были ещё два подполковника заместителя. Гвозденко и Пал Палыч Левитан. А Арепьев оставляет меня за ком полка. А сам в отпуск.

В 1977г, перед этим, за месяц, ко мне подходит Долгих:

- Хочешь быть командиром полка в Мачулищи?

- Я не возражаю.

- Но только через инспектора-лётчика дивизии.

- Не возражаю.

- Как переучиваешься и становишься командиром полка.

 

И тут падает Харьков с техником в Мачулищах. Долгих даёт команду начальнику ПДС 121 полка:

- Доставить парашют и положить на место ЧП.

 

Не мне команду, я в Москве нахожусь вместе с Нестеровым. Геннадий Дмитрич оставался за командира дивизии. Ночью того же дня прилетаю в Мачулищи. А Горбунов начал уже раскручивать, что не было парашюта.

У столовой меня встречает Долгих, вертит за пуговицу:

- тов. Столяров, это вы дали команду, чтобы парашют положить на место (ЧП) в Мачулищи?

И смотрит на меня.

- тов. Генерал, давайте по-честному. Я такой команды не давал, но если вам нужно, то я дал.

Он отходит, не говоря ни слова.

И всё. Друзьями мы перестали быть.

 

Сразу.

 

Мне надо было бы сказать:

- Да, я дал.

И мне не надо было показывать, что это он давал, а я это понимал.

 

Проходит время около года. Я еду Председателем комиссии по аэродинамике в тамбовское училище. 1978г. Я уже подполковником был.

 

В Мачулищи назначается Мещеряков, мой однокашник. Столяров уже не рассматривается.

 

А Председателем всей государственной комиссии назначается Долгих.

И вот сидим мы в гостинице, я на втором, он на пятом этаже. И звонок:

- У тебя выпить есть?

- Есть, коньяк.

- Ну, заходи.

 

Я зашёл. Мы выпили по рюмке.

- Я слышал, у тебя родственники в Воронеже?

- Ну да.

- Я завтра лечу в Воронеж. Полетели со мной!

 

Мы полетели. В самолёте он говорит:

- Ты хочешь командиром полка в Барановичи?

- Так, как и в Мачулищи?

- Нет. Попрямее.

- Не возражаю.

- Сначала замом. Тебя Борисенко там переучит.

В 1979г становлюсь зам ком АП в Барановичи. 

И я где-то через полгода принял полк у Борисенко.

 

 

 

 

  В 1982 году из Баранович я поехал НШ дивизии в Тарту. 

 

Двойка по развитому коммунизму!

Вспоминается такой случай, связанный с Нач. ПО Армии.

Командиры дивизий и их заместители были в группе по МЛП у Командующего.

Вечером собрались, выпили, а утром разбили вопросы кому какой на МЛП.

 

Вечерние посиделки были в традиции, когда слетались на любые сборы. В этот раз дело было в Смоленске. Нас собрали на Военный Совет и заодно на МЛП.

Мне достался первый вопрос. Я его замечательно знаю. Отвечаю. А потом, как сказал Николай Павлович, мы с ним не сошлись на коммунизме. Развитом. Это был 1983 год.

 

Итак, лозунг социализма: «от каждого по его способностям, каждому по его труду», лозунг же коммунизма: «от каждого по его способностям, каждому по его потребностям».

 

Я говорю, что по этой формуле нового человека такого сделали, что у него ни зависти нет, ни желания больше, чем труд, поиметь денег - ни злости, ни хитрости – ничего. Вот такого сделали человека коммунистического будущего, что он всё, а от государства ничего!

 

Прямо по потребностям и не больше. Это же как надо человека сделать, чтобы у него исключить всё, что дано природой! Это же никогда не исключишь!

 

Всё равно у него остаётся и то, что он хочет больше потребностей, и всё прочее. Всё равно останется государство (орудие принуждения ). Всё равно, коммунизма без денег не получится!

 

Он мне говорит:

- Садись. Два. По развитому коммунизму.

 

Ну, я и сел.

 

Потом партийная конференция. И Горбунов выступает. Я сижу рядом с командиром дивизии, Ларцевым С.С. У меня даже никакого низкого старта нету. МЛП прошла и прошла, ладно. В следующий раз исправим.

 

И он чего-то говорил про Долгих. Чего-то его не устраивало в его работе.

 

И потом говорит:

- А тов. Столярову вообще не место в партии.

 

Ого, не понимаю!

Я встал и говорю:

- А не вы меня принимали и не вам меня исключать.

 

И выхожу из этой партийной конференции.

 

Прямо встал и пошёл из Дома офицеров. Вот такая демонстрация.

 

Но демонстрация продолжается дальше.

Через 2 или 3 дня в Тарту летит тов. Горбунов. А встречали обычно кто? Командир дивизии, НШ и нач. ПО.

 

Мне Ларцев и говорит:

-  Поехали встречать.

- А кто летит?

- Горбунов.

- Так пусть нач. ПО его и встречает. Когда будет НШ ВА лететь, я его встречу.

 

И не поехал встречать. Сижу в кабинете. Они там, на своём этаже. Я на своём.

 

Академия Генерального штаба

 

 Месяц был июнь или июль. Звонок Тараканова:

- Тов. Столяров, а вы не хотите в академию Генерального штаба? Не на следующий год, а на этот.

- Не возражаю.

- Давайте команду подготовить документы.

- Я не могу давать такую команду.

-Понял, дам.

 

А получилось что? Все кандидаты на учёбу в этом году уже были утверждены. А тут у какого-то командира дивизии случилась катастрофа в Чите. И надо было срочно найти ему замену, подходящего человека в Академию Генштаба. И кто-то, видимо, подсказал, что надо Столярова.

 

- Ладно. Тогда, с завтрашнего дня вам в отпуск и сразу в Академию.

- Понял.

 А у нас работает комиссия ЦК. Вот почему Горбунов прилетел. Заслушивают меня. И был Валентин Георгиевич К. из отдела административных органов ЦК. Он возглавлял эту комиссию ЦК. Меня 4 часа заслушивали по воинской дисциплине.

 Сели писать партийную характеристику. Присутствовал Миронов, нач. ПО дивизии. А возглавлял партком управления полковник Толчеев Василий Тимофеевич, начальник Службы безопасности полётов. Потом он разбился на прыжках. Не раскрылся парашют.

 Партком должен утвердить партийную характеристику на меня в Академию Генштаба. Сидит Миронов. Сидят члены парторганизации. Читается характеристика. Замечательная:

- Тов. Столяров - достойный человек, рекомендуем к обучению в Академии ГШ. Ничто ему не мешает.

 

А у тов. Миронова уже указание от тов. Горбунова. Он и говорит:

- Я предлагаю перед Заключением записать, что неправильно толкует дело Партии и т.п.

 А члены парткома говорят, что пока вот так. А Миронов настаивает.

 

А я говорю Миронову:

- Так, в чём дело-то! Вопросов нет. Вот они сделали характеристику, подписали. А вы особое мнение к ней. Так и так. Тов. Столяров не понимает политику Партии.

 

А сам-то я понимаю, что партийная организация отдельно, а начальник ПО отдельно. Значит, он не управляет партийной организацией!

 

Секретарю парторганизации предлагаю:

- Допишите внизу характеристики особое мнение. Я не возражаю. Наверное, я не очень всё понимаю.

 

Миронов тут сразу сказал, что снимает своё предложение. Всё же остальное прошло  без сучка и задоринки.

 

В Академию Генштаба я поступил. В итоге, я закончил Академию Генерального Штаба им. К.Е.Ворошилова с отличием в 1985 году.

 

Вызывает меня начальник кафедры, Герой Советского Союза генерал-полковник Андреев:

- Мы тебе предлагаем остаться на генеральской должности старшим преподавателем АГШ. Поедем, покажу квартиру.

 

А дом был на стыке проспектов Вернадского и Ленина. Прямо напротив АГШ. Длинный дом. Просп. Вернадского, 127, рядом с гостиницей Салют. Показывает трёхкомнатную квартиру.  Будет через 6 или 7 месяцев.

 

Тов. Столяров раздумывал. Его дочь поступила на первый курс института. Квартиру ему дают. Ни за что не отвечаешь. Никакой боеготовности и никакого личного состава! Должность генеральская.

 

Потом наступило время защиты диплома.

 

Приёмную комиссию возглавлял Командующий Московским ВО. Ожидали прибытия Начальника Генерального штаба маршала Ахромеева. Надо было выделить из лётчиков кого-то одного из 14 человек, чтобы он защитил диплом при Ахромееве.

 

Выделили тов. Столярова. Осталось три или два дня. А я говорю:

- У нас же медалист есть, Седов!

- Нет. Он букву Р выговаривает неправильно. Готовьтесь. Имейте ввиду. Когда вам зададут вопросы, вы должны брать на подготовку не более 40 минут.

- Понял. 

Я начал переделывать свою схему 180 на 220, свой диплом. Мне один полковник, был потом нач.  службы безопасности ВВС, помогал ретушировать красиво, аккуратно. В общем, хорошая схема получилась.

 

Повесили. Я доложил диплом свой. Мне задали 26 вопросов. С комиссией пришло большое  количество людей. Были, конечно же и те, которые приехали с Ахромеевым.

И говорят:

- Сколько времени вам нужно на подготовку?

- Не нужно. Готов. 

 

 И тов. Столяров ответил на все вопросы.

Вместе с Ахромеевым присутствовал и Начальник Академии Михаил Михайлович Козлов. Ахромеев ему:

- А чего вы этого полковника не оставите, чтобы он преподавал лётчикам?

 

Чего бы не остаться?

И Андреев уже говорил тоже самое. Казалось бы - вот оно! Момент истины.

 

А тов. Столяров отказывается.

Причина. Врачи дали заключение, что можно ещё полетать! 

 

Тов. Столяров идёт к Михаилу Михайловичу Козлову, Начальнику Академии. 

Я ему говорю:

- Хочу продолжать работу в войсках. Разве это не служба Родине? А Начальник Генерального штаба не приказал, а он сказал, чтобы рассмотрели вопрос. Вот и рассмотрите вопрос, чтобы я поехал дальше, в войска. 

Он посидел со мной, поговорил. А потом:

- Как только где станет худо и захочешь – мы тебя всегда возьмём. Всё, езжай. 

 

В ЦК партии, на Старой площади, постоянно работала комиссия административных органов ЦК. При  назначении на должности от командира дивизии и выше, надо было проходить эту комиссию.

После окончания Академии я еду в ЦК. Знаю уже, что должен ехать в Полтаву, командиром 13 тбад.

 

Мне указали кабинет. А там тот самый Валентин Григорьевич К. Докладываю:

- Полковник Столяров прибыл для собеседования.

 

Он ловит меня на обыкновенный крючок:

- Как жаль, что мы с вами никогда не встречались. (Думал, что я промолчу, скрою)

- Почему не встречались? Встречались. В Тарту.

 

Пришлось ему напомнить. Перед убытием в отпуск я подошёл к нему и сказал, что с завтрашнего дня убываю в отпуск. А комиссия ЦК продолжает работать в дивизии. Такого как-бы ещё не бывало. Не хорошо.

Но мне Командующий сказал, что я с завтрашнего дня в отпуске. Тогда я  Валентину Григорьевичу сказал:

- У вас ко мне есть вопросы? Если есть, то по всем вопросам доложу. С завтрашнего дня я в отпуске.

- Ну в отпуске, так в отпуске.

 

А сейчас этот разговор идёт так:

- В Тарту как раз вы возглавляли комиссию ЦК. Я там был начальником штаба.

Он так сидит, смотрит:

- Да. Хотел я вас отставить от Академии.

 

Ну и начали по съездам, по Пленумам беседу. За жизнь. 4 часа. Он говорит мне:

- Очень прошу вас не использовать своё служебное положение в личных целях.

 

Сразу после этих слов стук в дверь. Входит подполковник. В руках штурманский портфель, а оттуда горлышко канистры выглядывает:

- Вот большой привет от полковника такого-то.

 

Тов. Столяров:

- Разрешите идти? Могу быть свободным?

- Можете.

 

И всё.  На этом лекция ЦК КПСС об использовании служебного положения закончилась.

 

Полтава. 13 тбад

 

Николай же Павлович Горбунов никуда не делся.

А я прибыл в Полтаву и вступил в должность.

Возле Музея Полтавской битвы 1709 г. с комиссией.

 

Служба военная и повседневная человеческая жизнь тесно переплетены. Пожалуй, никто не сможет сказать, где заканчивается одно, а где начинается другое. Где нужно применить власть, а где по-человечески помочь или вообще промолчать? Вот один пример.

Был в Барановичах руководитель посадки самолётов. Его жена работала в финчасти базы. Очень симпатичная дивчина.

Со временем, этот офицер пошёл на повышение и стал начальником штаба РТБ в Шайковке. Вот, к нему приехал друг из Барановичей. А девочка у него была очень симпатичная, правда, имела склонность к лёгкому поведению.

Хозяин уехал на работу, а друг в его постель. Лежат. Отец же семейства освобождается пораньше со службы и домой. Друг приехал!

Как всегда в таких случаях всё обнаруживается неожиданно.

 

Муж пошёл в гараж, взял бутылку и сидит около гаража. Понятное дело, пьяный. Идёт замполит. Увидел, что пьяный и доложил в политотдел.

 

Мне звонят из политотдела Армии. Данного товарища снять с должности и исключить из Партии. Тов. Столяров набирает номер Николая Павловича:

- Тов. Член Военного Совета, он должен был что, ножичком порезать своего друга, убить? Он любит свою жену. Он же ничего не сделал. Он взял бутылку, выпил и сидит слезу пускает. Всё.

За что его? Ну, строгий выговор или что-то такое.

 

Через месяц идёт Военный Совет. Как обычно сидят все командиры дивизий, их замы, управление Армии. Это сентябрь-октябрь 1985. Столяров сидит и ничего не подозревает.

 

Выступает Горбунов:

- А появился у нас молодой командир дивизии, который лезет не на свою поляну.

А я сижу и говорю:

- А что у нас с вами поляны разные?

 

Долгих мне сразу записочку прислал:

- Молодец!!!

 

В итоге, парню влепили строгий выговор по партийной линии и служебной. Как я и просил.

 

Ещё одна встреча/стычка с Горбуновым.

Летит Николай Павлович в Нежин. Погоды нет. И он садится в Полтаву. Я его встречаю вместе с начальником политотдела. Сидим с ним вдвоём в греческом зале, начальника политотдела дивизии он куда-то отослал:

- Что это Нежин не принял? Надо погоду посмотреть.

- Вот мы вдвоём находимся. (Меня представляли на генерала 7 раз. 6 раз не утверждал ЦК. Я ещё полковник). Вот  погода была бы, не поймёшь, критична, я бы тоже вас не принял.

 

И по одной причине. Когда летит Командующий, я думаю об одном. Какие указания он давал мне прошлый раз и что я должен был выполнить, доложить по указанным недостаткам и т.д. А когда вы летите,  думаю, чью ещё шею вы свернёте?

 

Вот тот раз вы были. Штурмана дивизии убрали потому, что он женился на солдатке и назначили штурманом полка в Прилуки. А в предыдущий раз было так же. Вы - комиссар.

 

Вы летите, а я должен думать, какие вопросы я должен решать с вами, которые я не способен или не могу. Надо бы посоветоваться по каким-то вопросам. А я думаю, кому вы ещё хребет сломаете?

 

Это когда вы летите и ещё один знаменитый генерал из ПУ ВВС. Тот всех сшибал. Вот и всё.

 

- А вы представляете, что после этого разговора у нас может быть?

- А лучше бы, если бы я думал и не сказал? Или всё-таки сказал и может быть это спасёт кому- нибудь ещё одну шею, голову.

- Ну, не знаю…

 

На этом разговор закончился.

 

Командующий 30, 46 ВА ВГК СН

 

Потом меня назначают первым заместителем командующего Армией. Вместо Осипенко. А далее  назначают Командующим 30, потом 46. Никто из политработников не препятствует.

 

Когда я уже командовал 46 ВА ВГК, Горбунову исполнилось 60 лет. Юбилей. Он уже не служил. Я прихожу к нему домой. Поздравляю:

- Николай Павлович, вас с Днём рождения!

 

Это было часов в 11 дня. Заблестели глаза:

- Меня ещё никто не поздравил, к сожалению.

- Вас поздравят. Только утро началось.

 

Он не стал ничего говорить про нашу жизнь.

Он выполнял свою работу. Он просто был генератор, передающий без потери 220V на личный состав всё, что шло из ЦК. Он понимал свою работу только так.

Я был у него ещё один раз. Когда его положили в дом престарелых после инсульта, и когда я пришёл к нему туда, он лежал,  понимал всё. Только говорить не мог. Я с ним разговариваю, он только головой кивает.

Я не очень понял его детей.

Ну, как не оставить его дома? Это же отец!

 

Утром пришёл:

- Папа, доброе утро.

Пришли вечером:

- Спокойной ночи, папа.

 

Разве можно отдавать в дом престарелых отца! Это же охренеть можно! Его же отдали после происшедшего инсульта. Ну, надо было назначить какую-то сиделку, гляделку. Приходила бы там, немножко ухаживала. Но нельзя же такие вещи - с глаз долой и из сердца вон!

 

8 лет он отлежал и умер в 2012 году.  Вот такая судьба у человека.

 

Дудаев 

 

Закончил ТВВАУЛ в 1966г вместе с Дудаевым. Одно время в 1986-87 гг он был НШ 13 тбад, которой я командовал. В 1990 г, когда он стал Председателем общенационального конгресса чеченского народа, ОКЧН, позвонил мне в Иркутск. Я уже был командующим 30 ВА ВГК (СН). Поговорили откровенно о ситуации. Время было тревожное. На Кавказе уже пахло войной:

- Тебя взяли как флаг, потому, что ты единственный генерал-чеченец. Ты думаешь, что будешь  принимать решения сам? В скором времени ты станешь выполнять волю тех, кто тебя пригласил.

- Если хоть один волос упадёт с головы чечнца, я уйду!

А как он закончил мы помним.  

 

Горжусь до сих пор!

 

Самая сильная моя операция, которой я горжусь была полным нарушением тогдашних законов. Это постройка и покупка жилья семьям бесквартирных офицеров 46 Армии.

 

Это делалось на каком-то драйве. 550 бесквартирных офицера 46 ВА ВГК (СН) в очереди на жильё в Белоруссии. 

 

Я говорю Главкому ВВС: 

- Они с семьями, люди на пенсии, дети в школах, квартир не имеют. Как они будут получать?

- Ну, их в Белоруссии поставят на очередь, а кто в Россию придёт, мы их в гарнизоны отправим. Лет через 7-8 получат.

- Это как? Это теперь они прожили в Белоруссии. Они полностью ждали, когда им дадут квартиру. В тех же Барановичах, в тех же Мачулищах. Семьи там работают. Дети учатся в институтах, университетах. Они на пенсии. И сейчас куда их? Куда-нибудь под Энгельс, или ещё куда?

 

Вызываю начфина:

- Почему рубль идёт к зайцу один к одному?

- Такой закон у нас. Наш ЦБ переводит в ЦБ Белоруссии рубль к зайцу на бюджет. 3 млрд рублей превращаются в 3 млрд зайцев.

- Напиши мой приказ, что деньги не через ЦБ Белоруссии пропускать, а через коммерческий банк. Выбери любой.

- А Вы знаете, что …

- Знаю!

 

Приказ подготовили. Я подписал.

 

И начали деньги идти НЕ через ЦБ РБ. Это был 1993 год. Мы увеличили зарплату офицерам в 2,5 раза. Сразу. Бюджет увеличился. Был 3 млрд, а стал 7,5, но зайцев. А был 3 млрд зайцев.

 

Я организовал коммерческие кооперативы и начал финансировать строительство домов. А строили мне минские военные. И я платил им деньгами, которые они и должны были получить по официальному курсу зайцами. А я этими излишними 1,5 зайцами начал строить дома:

- в Мачулищах два двенадцатиэтажных дома;

- в Барановичах два дома в центре города;

- в Бобруйске дом.

Я стал покупать квартиры подъездами в Смоленске, во Владимире, Твери, Рязани.

 

Я обеспечил всех бесквартирных квартирами!

 

Однажды пришёл сын А.В.Долгих, Андрей:

- Леонид Ефимович, мне бы квартиру.

- Где ты хочешь?

- Во Владимире.

- Езжай, выбирай.

- Мне всему управлению РТБ.

- Езжайте, выбирайте.

 

И я им купил во Владимире сразу подъезд.

 

А деньги привозили самолётами наличкой.

И все эти дополнительные 1,5 рубля к рублю тоже. Т.е. наши получали в 2,5 раза больше, чем остальные. Это привело к одному эпизоду. Но об этом потом. Сначала деньги прибывали поездом, а потом самолётом. Деньги получал в этом коммерческом банке и отправлял туда.

 

Приезжает Калугин. Смотрит, один дом 12-ти этажный уже построен в Мачулищах. Ещё и в Барановичах два. Один дом в Бобруйске. Когда он это увидел, сказал:

- Это только Столяров может!

Не знаю, что он имел ввиду.

 

А я знал, что если только доложу вышестоящему руководству, то будет сразу компец. Мгновенно!

Потому, что таких решений не предвиделось и не было. Это не законно.

 

Теперь об эпизоде. Приходит мне от заместителя Министра Обороны по экономике и финансам, шифровка.

Там командующий 46 ВА ВГК обозван почти преступником. И написано, что Вы нарушили Постановление СМ такое-то, Постановление ВС такое-то, и проч и проч… 19 пунктов. Итого, прибыть в пятницу, а это была среда, на доклад по этим всем вопросам.

Я говорю начальнику штаба:

- Напиши и отправь: прибуду и буду делать доклад только в присутствии Министра Обороны.

 

А я уже знал, что скажу:

- Если вы не можете нарушать, то закройте глаза. Если найдёте у меня хоть один рубль в каком кармане, то тогда тоже привлекайте и требуйте. Но мы обеспечили людей. Понимаю, Вы не можете обойти все эти 19 пунктов.

 

И всё на этом закончилось. Никакой переписки больше не было.

Приехал Дейнекин на совещание с л/с в Мачулищи и сказал:

- Мы же вам обещали, мы вам сделали.

 Узаконил!

 

Расформирование 46 ВА ВГК. Моздок

 

 11 декабря 1994г я расформировал 46 Армию. А уже 12 декабря был в Моздоке. Моей задачей было руководить частями ДА в этом узле. Документы мои были посланы для представления на должность заместителя командующего ДА.

Мне пришлось курировать всё на аэродроме и городе.

Руководил нашими боевыми действиями. Все прилёты и все размещения, в том числе и войск. Спали мало там. Был кошмар и неразбериха.

Возглавлял эту группировку недели две командующий по фамилии на М, истерик такой. Вообще какой-то ужас.

  

Потом уже Квашнин пришёл.

В Моздоке на аэродроме было несколько тысяч человек. С мэром Моздока, Адамовым Георгием Владимировичем, после этого у меня установились хорошие деловые и человеческие отношения.  

 Я перенёс три воспаления лёгких в Моздоке. На третьем воспалении меня забрали в ЦНИАГ на месяц, а потом ещё месяц в реабилитационном госпитале, в Химках. Потому, что всё на таблетках и на таблетках …

 

 Первый заместитель Командующего ДА. Калугин

 

После Моздока я был назначен Первым заместителем Командующего ДА. В этой должности находился с 1995 по 1999г.

Игорь Михайлович Калугин был особый человек. Жёсткий очень.

 

Когда я стал командующим 30 Армией, наши отношения наладились не сразу.

 

Было два поворотных момента, после которых мы просто дружили.

Первый момент, это  когда в Уссурийскую дивизию, в Воздвиженку, мы прилетели вдвоём. Он пошёл проверять казармы.  

 

Он - Командующий ДА, я – Командующий 30 ВА ВГК (СН). Подъезжаем. Встречают командир дивизии, командир полка, командир базы.

  

Мы ещё не вошли в казарму. Он стал делать замечания командиру дивизии на повышенных тонах.

 

Я его попросил отойти в сторонку, метров на 10:

- Вы знаете, вот эти вопросы паутины у нас любой прапорщик решит. Если надо, я помогу.

Но не решаются вопросы:

1. Котельной – денег нет – запускать надо сейчас, а она не достроена.

2. Гостиница для молодых офицеров не достроена. Бюджет у вас, не у меня.

Давайте эти вопросы решать, а не паутины!

 

Три дня он не разговаривал со мной. Так и уехал.

 

Проходит полгода. Звонок. Он мне звонит. Пятница. 10 час утра по московскому времени. У меня обед. Он звонит мне по ЗАС:

- Тов. Командующий, у вас вот это и вот это! Что вы там делаете? (очень грубо)

Я ему отвечаю:

 - Тов. Командующий, перед вами сидит 20 человек ваших подчинённых. (а это утреннее пятничное совещание. И он при них так начинает со мной разговаривать). Когда их не будет, вы в любом тоне со мной разговаривайте. Перезвоните позже.

 

Проходит день, проходит два. Наступает понедельник. Я должен докладывать о состоянии дел. Жду в кабинете положенного времени доложить.

 

Его звонок мне:

- Слушаю, тов. Командующий.

- Я один.

- Со мной можно разговаривать, как вы хотите.

- У меня пыл пропал.

 

После этого разговора наши отношения стали доверительными.

И когда я был Командующим 46 ВА, первым замом у него был, никаких вопросов не возникало!

 

Штаб ДА

 

Настало время, я прибыл в штаб ДА менять Иванова В.С. и принимать дела. 

Понедельник. Мы сидим втроём с Проскурниным.

 

Звонок. Валентин Степанович берёт трубку. Он пока хозяин кабинета. Говорит мне:

- Тебя.

Захожу к Командующему:

- Слушаю.

- Садись. Давай по рюмочке.

- Давайте, вы по рюмочке, а я чаю.

Выпили.

Только после этого зашёл Иванов.

 

Т.е. Калугин не перенёс сложившиеся отношения на меня. Мы с ним работали душа в душу.

В дальнейшем, Игорь Михайлович послал мои документы на Командующего:

- Мне уже здесь нечего ожидать. Бери всё на себя.

 

Обстоятельства же сложились совсем по-другому. В 1998г ДА превратилась в 37 ВА ВГК (СН). Интерес к службе я потерял.

 

В феврале 1999 года я закончил службу в Армии. Мне было 54 года.

 

Далее начиналась совсем другая жизнь. Неизвестная.

 

Диплом об окончании Академии  Народного хозяйства при Правительстве РФ был точно не лишним. Окончил эту Академию в 2002 году, в 57 лет, будучи вице-президентом компании «Лукойл-Коми».

Ну, это уже совсем другая история, как говорится в одной из телепередач.

 

P.S.

Часто в нашем разговоре Леонид Ефимович возвращался к трагедии с экипажем Василия Ивановича Логунова. Это боль. Давняя и очень личная. Никуда она не уходит.

 

В кругу друзей Леонид Ефимович любит иногда пофилософствовать. Житейская правда и резон переплетаются всегда… 

 

ЛЕТИМ

 

Тебе вдруг плохо. Сбой на работе,

Жена послала, поддатый сын.

Жми кнопку ЗАПУСК, и ты на взлёте, 

5 тысяч метров и ты один.

 

Всё то, что снизу – такая мелочь!

Проблем всё меньше, их не видать,

Никто не умер. И если сволочь,

Не так уж видно, едрёна мать!

 

Бывает часто, по мелочёвке,

Готовы горло друг другу рвать.

Жми кнопку ЗАПУСК, порви верёвки, 

Глянь сверху вниз. Там благодать!

А если, вдруг, ты приглядишься,

Дерьмо, что было уж не видать.

 

 

ЧИНИМ

 

 В Брянской области мы с мамой

Мало что кроили заново.

Чуть порвалось, взяли нить

И давай ту вещь чинить.

 

Бурёнку мама подоила,

Заболела и слегла.

Дочка мёдом напоила –

Починила как смогла.

 

После свадьбы век прошёл,

Муж вспылил, чуть не ушёл.

Мама рюмочку налила,

слава Богу – починила.

 

Если жить в любви хотите

много лет, то почините

Всё, что рушится порой.

Улыбнись! Не тот герой,

кто всё ждёт, когда же милая

всё, что рвётся починила бы!

 

Чините авто, чините ружья,

Чините рваное на службе.

Покрепче выбирайте нити,

когда друзей чинить спешите.

 

Потоньше нитки выбирайте,

Заметными им быть не дайте.

Когда в душе своих родителей

От времени ослабли нити.

 

 

РОК и СУДЬБА

 

Зови иль кричи,

или беги подальше в луга, горы вольные!

Рок и судьба, они палачи.

Притом, палачи подневольные!

 

В пещеру залезть, подняться на крышу?

Спрятаться негде. Ты успокойся!

Творят они казнь по умыслу свыше.

Ни раньше, ни позже. Просрочки не бойся.

 

Рок, он не вождь, не Господь и не царь.

Рок, он прислужник в храме жестокости,

Рок, он всегда - верёвка, фонарь –

Ищет недолго, минуя условности.

 

 

ДУША и ТЕЛО

 

Спросил я душу, умирая:

«Зачем ты тело покидаешь?

Сама ж ты старила его печалью и тоскою!»

«Но не моя вина, - душа мне отвечает –

Творец мне вечность дал. Не с первым я , с тобою»

 

 

НАШ МИР – ЛОВУШКА

 

Наш мир как ловушка расставленная,

Приманкой в которой жизнь!

Приманкой такою отравленный

Ты в эту ловушку спешишь.

 

 

ЖИЗНЬ как ВИНО

 

Жизнь как вино, которое мы пьём.

В ней много горького, тоски, печали.

 

Но мы опять за чашей спешим, летим, ползём

От часа жизни чтоб нас не оторвали.

 

 

ЦИРКУЛЬ

 

Сам чертит человек бытия свой круг.

У каждого он свой. Большой иль маленький.

Но ты тут не при чём. Успокойся, друг.

Ты – циркуль лишь всего.

Судьба рукой своей опишет жизни круг

Захочешь ты большой, а он-то маленький!

 

 

РОДИЛСЯ ЧЕЛОВЕК

 

Родился человек, как костерок зажгли

светлее стало, ярче, тепло пошло вокруг

И веточки помельче находим, где смогли 

И жизнь получше стала. Не постепенно, вдруг!

 

Потом он сам немного дровишек собирает,

Огонь пошире, ярче - зависит от него

Один не хочет. Яркость ослабла - угасает, 

Другой на радость нам и светит, и тепло.

 

И жизнь проходит рядом, кто огонёк не держит.

Озяб и видит плохо, и нечего поесть.

Другой - тепло и свет, и вовремя поддержит

Других, кто рядом с ним решил когда-то сесть.

 

А жизнь всегда проходит и выбора здесь нет.

Золя как страх останется, где горка, где пенёк!

Зола как память прошлого передаёт привет

Подсвечивая следующим, чтоб прямь, не поперёк!

  

ПРИГОВОР

 

Однажды мысль я уловил,

читая книжку режиссёра,

Что я в аренду жизнь прожил

 И срок аренды очень скоро!

 

Вот школьник я, уже курсант 

И три десятка авиатор.

У жизни срок в аренду взят. 

Я в этой жизни арендатор.

 

К концу подходит договор

кончаются рассрочки, льготы.

Жизнь - очень строгий кредитор.

Ей должен я всегда по счёту.

 

Что жизнью пользуюсь, всегда

Плачу как все свои налоги:

Волненья тут, а там - беда, 

Законы жизни очень строги.

 

Но хочется контракт продлить,

Читаю наскоро законы,

Чтоб сделать меньше, больше жить

Жизнь обманув на перегоне.

 

И близким всем ты раздарил

По пьяни хамские приветы.

И мало кто тебя любил, 

Никто не спросит тебя: "Где ты?"

 

Контракт не кончился ещё.

Пришёл по-раннему коллектор:

Инсульт и сахар, пульс большой.,

Сердечный приступ, как инспектор. 

 

И разорвали договор

Людских законов читал мало.

Пришёл под утро приговор,

Когда, казалось, миновало.